Мой старший сын повзрослел… Говорят, чужие дети быстро растут, а мне кажется, что и свои не отстают. Даниил так быстро вырос и теперь он далеко, учится в другой стране, на другом континенте.
Сегодня мой старший сын повзрослел еще на один год…
Тяжело привыкнуть к этому… Конечно, я умею утешить не то, что других, но и себя. И знаю все правильные слова, но иногда ловлю себя на мысли о том, что слишком многие вещи в наших с ним отношениях поняла поздно. Хотелось бы пораньше… Хотелось бы побольше… Хотелось бы почаще говорить ему, как я горжусь им, как люблю и как верю в него, не в свой образ старшего сына, а именно в него — настоящего, сильного и глубокого, такого не похожего ни на кого.
Мой Даниил уехал на учебу в США. Я была с ним, помогая адаптироваться на месте. Но, оказалось, что моя помощь больше мешала, чем помогала…
Бывало у вас так, что забота превращалась в навязчивый контроль?
У меня — да. Я настолько сильно увлеклась тем, что шанс обучения в Америке выпал именно Даниилу, настолько буквально «забила» его всеми возможными «должен», что чуть не поставила под угрозу наши с ним отношения. А ведь переезд — это стресс и для него. Ему, а не мне, предстоит одному адаптироваться к новой культуре, языку, темпу обучения. Не будет никого близкого рядом. А потомк все, что Даниил на самом деле должен, это пройти непростой путь.
Помогаю ли я ему в этом напоминаниями о благодарности родителям, серьезном отношении к учебе и т.д.?
Вернувшись домой, я пыталась разобраться со своими чувствами. Почему я с ним была настолько строга и требовательна? А, главное, когда я успела такой стать?
Какой фундамент у моих отношений с сыном? Неужели они построены на одних ожиданиях, требованиях и упреках?
Я вспоминала период переезда в наш новый дом… Тогда, в какой-то момент, я перестала к нему подниматься в комнату просто потому, что там было неубрано и меня это жутко раздражало. И это привело к тому, что мы еще реже стали общаться, ведь теперь у него появилось свое мнение, часто отличающееся от моего. Мое общение с сыном сводилоь к наставлениям, что он должен: служить, быть вежливым, быть примером, собранным и т.д. А как иначе? Ведь Даниилу так много дано того, чего нет у других! Именно тогда забота превратилась в контроль.
Увы, я отношусь еще к тому поколению, которое сформировалось при холодном авторитарном режиме. И увы, так отношусь к близким мне людям не только я…
Как часто, делясь словом в церквях и вне ее стен, мы представляем Бога в таком же свете? Как часто люди приходят к близости с Отцом не из-за чувства безмерной любви, почтения и благодарности, а из-за чувства вины, долга и ничтожности?
Мы пытаемся заслужить уважение и любовь у Бога, будто бы мы не дети, а сироты. Будто бы Бог не придет к нам, пока мы так плохо себя ведем и позволяем иметь свою точку зрения…
Я смотрю на фотографии своего сына. Он вырос. Как же я горжусь тем, что у него есть своя точка зрения. Что у него стержень. Я горжусь тем, что мой сын научился любить. Иногда за что-то, иногда вопреки чему-то. И возможно не так, как я себе это представляла… Но он — мужчина и это его путь.
Я молюсь за него. Ведь материнская молитва и моя любовь — вот, что должно стоять в фундаменте наших отношений. Должен ли он мне что-то? Я, надеюсь, что только любовь и то не потому, что он обязан мне как сын, а потому что он не может не любить. А насколько сильно или много он любит, — это вопрос времени и его пути осознания того, насколько много ему прощено. Это его опыт и жизнь, которую я не проживу за него.
И сегодня я точно знаю, что у него есть право делать свой выбор, право на ошибки и собственные уроки. Даниилу нет смысла мне доказывать, что он достоин быть нашим сыном. Он будет им навсегда, даже тогда, когда его дела будут другими, чем мои ожидания.
Мой сын всегда будет сыном. Не сиротой.
